Весной 1961 года наша семья приехала в Мелекесс (мне было 7 лет), и вскоре дед купил мне огромную отличную книгу Майзелиса «Шахматы». Я ее долго и внимательно самостоятельно изучал, разобравшись с нотацией и основными дебютами.
Первые два года дед был моим единственным партнером. Играл он (как я теперь понимаю) примерно в силу 3-4 разряда.

Осознание шахмат как международного явления произошло у меня в 1962 году, когда мое внимание привлекли регулярные заметки в газете «Советский спорт» сначала о межзональном турнире в Стокгольме (его убедительно выиграл Фишер), а потом - о турнире претендентов на далеком острове с удивительным названием Кюрасао.
Первая любовь, как правило, не поддается логическому объяснению. Как бы то ни было, но с тех пор и на всю жизнь любимым шахматистом для меня стал Ефим Геллер.

Хочется отметить, что в «Советском Спорте» шахматные диаграммы, сопровождающие текст партий, были удивительно «вкусными». Я имею в виду, что изображения шахматных фигур имели очень привлекательный дизайн и радовали глаз.
Увы, в прочих изданиях и книгах такого позже не наблюдалось.
К сожалению, у меня не осталось газет той поры, чтобы продемонстрировать примеры.

Где-то осенью-зимой сезона 1963/64 года к нам приехала команда новосибирского Академгородка для дружеского матча с командой НИИАРа.
Встреча проводилась в ДК «Восход», а добираться туда от «Зелёного» (так тогда назывался поселок от улицы Гвардейской и ниже) пришлось местами через натуральный лес.
Водил меня на это мероприятие мой дед (в силу моего юного возраста).
Там я впервые увидел «настоящих» шахматистов, подолгу думающих над ходами.

Когда я попытался сказать деду, как надо, по моему разумению, ходить одному из шахматистов («Чего он так долго думает?!»), то это получилось, видимо, слишком громко.
Поэтому на меня сурово цыкнул некий однорукий дядя, в котором я быстро признал футболиста местной команды (на футбол мы также ездили с дедом).
Как могут догадаться читатели, жившие в то время в Мелекессе, это был известный спортсмен Владимир Живаев. Дед быстро уладил «конфликт», но зарубка, как видите, осталась.

Летом 1964 года произошел любопытный эпизод. Мой приятель и ровесник Андрей Варлаков на протяжении многих лет был одним из моих частых шахматных партнеров.
Играл он слабее меня, но любил «сам процесс». К нему в гости приехал двоюродный брат Олег, который был старше нас года на два.
И вот Андрей уговорил его сыграть со мной партию, уверяя, что «Олег -голова!». Ходов через 15-20 Олег попал в плохое положение и задумался.
VИ вот тогда он изрёк «бессмертную» фразу: «Придется сыграть норвежскую комбинацию».
Изучив к тому времени в достаточной степени книгу Майзелиса, я точно знал, что такого понятия там не упоминалось (не говоря о том, что в то время норвежцы вообще не котировались в шахматах).
Скоро стало ясно, что Олег, как говорится, «брал на понт».
Партию ту я выиграл, а выражение «норвежская комбинация» с тех пор является для меня примером фразы в духе Остапа Бендера.

После зимних каникул в январе 1965 года в нашей школе №3 (сейчас там татарская школа) начали собирать команду для участия в командном первенстве города по шахматам среди школ и интернатов (оно тогда проводилось редко).
В результате отбора меня включили в сборную школы (к этому времени я уже обыгрывал деда чаще, чем он - меня).
Игры проходили в здании школы №4 в течение нескольких вечеров. В каждой команде было три мальчика и одна девочка.
Обычные средние школы имели определенное преимущество перед нашей, поскольку она была восьмилеткой. Всего участвовало около 10 школ.
Меня посадили играть на второй доске.
На первой играл Володя Коняев, который учился тогда в 7 классе, т.е. был на 3 года старше (спустя годы он станет неоднократным чемпионом города и области по блицу).
Не помню, кто у нас играл на 3 и 4 досках. В целом мальчик, тот играл средне, а девочка, похоже, только ходы знала.
Однако нам помогало то, что у наших соперников порой вообще не было девочки, и нашей команде ставили "плюс". Вообще же наблюдать за игрой девочек (женщин) в шахматы, а тем более, болеть за кого-то из них — занятие не для слабонервных. В этом я впервые убедился именно тогда.

Это было первое в моей жизни соревнование такого уровня, и я очень волновался.
К счастью, среди соперников мне попались только двое, которые играли неплохо. Одному из них я подставил качество, и меня бросило в жар. Но все же мне удалось его запутать.
В результате все партии на своей доске я выиграл. У Володи соперники были, видимо, посильнее, но поначалу он со всеми расправлялся.
Сбой произошел при встрече с командой школы №23. У них на первой доске играл Саша Рудкевич, с которым через много лет мне довелось работать в одной лаборатории.
Он с Володей был слегка знаком (они жили на одной улице) и даже встречался с ним за шахматами.
Ну а в этой партии Володя зевнул ферзя и быстро проиграл. Естественно, он очень расстроился и повторял: "Я же у него 10 из 10 всегда раньше выигрывал!"
К сожалению, в подобном стиле Володя проиграл и еще одну партию, хотя все прочие выиграл.

Постепенно выяснилось, что в первенстве лидируют две команды - наша и школы-интерната.
Предстояла решающая встреча между ними. Внимательно изучив таблицу, я подсчитал, что очков у нашей команды больше, так что нас устраивает и ничья.
Но тут (подтверждая старую истину о том, что важнее не кто сильнее, а кто считает) в дело вмешался судья соревнований.
Оказалось, что он заодно является и тренером той самой команды. И он объявил, что очки будут считаться как в футболе: за победу - 2 очка, за ничью - одно.
Я попытался с ним спорить, т.к. совсем недавно в газетах освещался очередной международный турнир среди шахматных сборных, и я знал, что в сумму включается результат на КАЖДОЙ доске.
Но он на меня не шибко обращал внимание, т.к. по его системе подсчета у наших команд очков становилось поровну.

И вот решающая встреча.
Мы с Володей свои партии выиграли, но соперники победили в двух других.
Подведение итогов судья замял, и мы ушли домой, справедливо считая себя победителями.
До сих пор не знаю, чем закончилось дело, но вскоре в школе повесили объявление, где меня поздравляли с занятым первым местом.
Очевидно, речь шла о победе на второй доске, но я не стал уточнять, в чем дело.
Приятным последствием стало то, что ко мне весьма доброжелательно стала относиться учительница по физкультуре.

С Володей Коняевым мы, можно сказать, подружились, и весной этого же года он познакомил меня со своим одноклассником Сашей Кирсановым, не только серьёзно занимающимся баскетболом, но и вообще весьма разносторонним спортсменом и человеком.
Саша стал для меня самым близким другом школьных времён.

Летнее время 1965-66-х годов слилось для меня в нечто единое, связанное с общением с новыми старшими друзьями и их приятелями.
Это был, прежде всего, любимый футбол, в который мы играли чуть не каждый день.
Ну и шахматы, к которым Саша пристрастился под нашим влиянием.
Вот типичная летняя сценка того времени. Я прихожу часам к 9 или 10 утра во двор к Саше. Он уже ждет меня за столиком, изучая какую-нибудь шахматную книгу.
Потом мы начинаем играть или разбирать партии «гроссов».

Тогда я и сыграл с ним свою первую партию вслепую.
Главное ощущение - ужасное напряжение (потом сильно болела голова).
Партия завершилась вничью, но это благодаря тому, что Саша несколько раз диктовал мне текущее расположение фигур на доске.
Кстати, в студенческие времена игра вслепую давалась мне гораздо легче.

Осенью 1966-го года мои друзья перешли в 9-й класс в только что открывшуюся школу №25, и мы стали видеться реже.
Где-то в феврале 1968 года в старом городе снова проводили первенство школ по шахматам.
Это соревнование запомнилось двумя вещами - совершенно безобразной организацией (ужасные условия в каком-то бараке и нулевое судейство, в результате чего мы так и не доиграли все встречи; кстати, 25-я школа почему-то вообще не участвовала) и сеансом одновременной игры, который устроил представителям команд некий неизвестный мне «дядя».

В сеансе играло около 10-12 школьников. Примерно через полчаса нас осталось трое, а потом - я один. Этот «дядя» уселся напротив меня, а рядом устроился какой-то его приятель.
Так мы играли еще примерно минут 20-30. В конце концов, мне удалось победить.
Мужчины, видимо, несколько удивились и даже спросили мою фамилию. Правда, никаких «последствий» это не имело, и больше за доской мы не встречались.
Я тоже спросил фамилию сеансёра. Оказалось, это был некий Гозман. Тогда мне это ничего не говорило, и лишь потом я узнал, что он был чемпионом города до появления шахматистов из НИИАРа. (Запись партии сохранилась, но пока не извлечена из архивов).

Еще несколько слов о Гозмане. Хотя я с ним больше никогда даже не разговаривал, но году эдак в 1969-70-м мне довелось наблюдать за его партией с Юськаевым на каком-то турнире.
Нюансы были в том, что игра проводилась в боковом фойе ДК «Строитель», а шахматные часы отсутствовали.
Раф Айнуллович получил заметное преимущество и выиграл, кажется, две пешки.
Игра близилась к эндшпилю, и тут Гозман начал действовать неспортивно.
Он стал над каждым ходом думать минут по 20, если не больше. В конце концов, я не выдержал и ушел домой.
На следующий день, встретившись с Рафом, я поинтересовался итогом.
По его рассказу дело обстояло так. Игра шла уже около шести часов. Раф был голодный и к тому же стал злиться, т.к. было ясно, что результат очевиден.
В какой-то момент Раф «дёрнулся» и проиграл одну из пешек.
Тут Гозман «оживился» и начал думать еще больше. Н
онец, Раф не выдержал такой пытки и примерно еще через полчаса предложил ничью. Однако, Гозман нагло ответил: «Надо ещё поиграть. Вдруг и выиграю». Тогда Раф демонстративно подставил свою ладью под удар, заявил «Ну, выигрывай!» и ушел домой.

Весьма любопытен и рассказ, поведанный Юрием Марковичем Хлюстовым, о партии с Гозманом, когда тот держал газету (или журнал) вверх ногами. Но об этом лучше спросить у
самого Хлюстова.

Часть 2.
Раф Юськаев

Летом 1968-го года мои друзья закончили школу, но по разным причинам не поступили в институт.
Саша, насколько я помню, стал учиться на подготовительных курсах, а Володя осенью пошел работать в НИИАР.
Его определили в отдел материаловедения, где он и познакомился (конечно, на основе шахмат) с выдающимся (не побоюсь этого слова) Человеком - Рафом Айнулловичем Юськаевым.

Вообще 1968-й год я считаю особенным (где-то даже переломным) в жизни нашей страны.
Поэтому, видимо, не случайно, что осенью именно этого года и состоялось мое знакомство с этим удивительным человеком, которого почти все звали просто «Раф» (кстати, именно в силу огромного уважения, а не только почти 16-летней разницы в возрасте, я не мог пойти на подобную фамильярность и всегда называл его «Раф Айнуллыч»).

Зазвал меня познакомиться с Юськаевым, конечно, Володя Коняев.
Раф в то время был еще холостой и жил в общежитии на улице Мориса Тореза.
Помню, что меня больше всего поразило в его комнате - огромное количество разнообразных книг.
Кроме шахматных можно было увидеть книги по искусству, истории, философии, науке и т.п.
Нельзя не сказать и о знаменитой «Всемирке», на которую Раф подписался (хотя это было недёшево). Речь идет о 200-томном издании «Всемирная художественная литература» (на отличной бумаге), которое выходило с середины 60-х годов в течение чуть ли не десятка лет.

Вспоминается и то, что замок в его комнате был таков, что сам Раф неоднократно при мне открывал входную дверь... расческой (видимо, оставив ключ внутри).
Времена были другие, да и воровать у него, кроме книг, было практически нечего.

Вот в этой комнате я и провел многие часы своей жизни вплоть до середины 1970 года, когда Раф женился, и у него появился сын Марат.
Могу сказать, что воспоминания об этих часах остались исключительно приятные, и связаны они с шахматами скорее даже косвенно.
Главное - та удивительная обстановка в комнате во время общения с друзьями и приятелями Рафа, которые, естественно, были прежде всего «нииаровцами», а уж потом - шахматистами самого разного уровня.
Что же было там «этакого» для меня, тогдашнего 8-классника, в компании взрослых мужчин, как правило, около 30 лет?
Попробую об этом рассказать.

Сначала о личностях.
На первой же встрече мне предложили сыграть в блиц, чего я раньше никогда не делал по причине отсутствия шахматных часов.
Отлично помню, что моим первым соперником был Володя Матоваров.
Он был немного моложе Рафа и имел второй разряд. Поскольку последний раз я его видел году в 70-ом (он потом уехал из нашего города), то в памяти осталась его частая улыбка, немногословность, мягкая манера общения и монгольский тип лица.
Конечно, та партия завершилась для меня плачевно, но было почти не обидно из-за общей душевной атмосферы.
Раф, как всегда, говорил ободряющие слова.
Коняев заметил: «Что ж ты хочешь?! Матоварову положено "маты варить"».

Частым гостем у Рафа был Виктор Захаров, проживавший в этом же общежитии.
Он был инвалидом (без обеих ног), но почти все время находился в отличном расположении духа и много шутил.
Тоже второразрядник, любитель французской защиты. Запомнились его огромные мощные руки, а также - машина-инвалидка, которую мы с Коняевым нередко толкали до тех пор, пока не заводился мотор (особенно зимой).

Заходил к нему и Аркадий Фрей, которого Раф звал не иначе, как «Аркаша».
Человек с почти постоянной улыбкой и большой любитель всяческих анекдотов. Выражая свое отношение к тогдашней чемпионке мира Гаприндашвили, он любил повторять во время игры: «Гапринду шпилят».
Позже Фрей достиг больших успехов в шахматной подготовке детей (ряд их стал перворазрядниками, а Саша Красноселов сумел даже выиграть первенство города среди взрослых).

В 80-х годах школа №25 почти постоянно выигрывала городские соревнования «Белая ладья», а иногда побеждала и на областных.
Основу сборной школы составляли именно ученики Аркадия Карловича Фрея.

Реже заглядывал Анатолий Чистяков, становившийся чемпионом города и единственный на то время в Мелекессе кандидат в мастера спорта по шахматам.
Это был сложный человек, как правило, сосредоточенно молчавший.
Он, как и Раф, отлично играл блиц, но совершенно не любил комментировать партию во время игры (как говорят, «звонить»).
Да и при обычном общении с ним всегда ощущалась какая-то напряженность.

Юрий Хлюстов тоже бывал редко.
Он запомнился мне уже позже как бессменный организатор разных турниров.
Он нередко не только участвовал в них, но и выполнял судейские обязанности.
Самая характерная фраза Юрия Марковича - «Ну, артист!» Он, как правило, ухитрялся вложить в нее целую гамму разнообразных эмоций - от неудовольствия до восхищения.
Хлюстов обычно старался играть в «правильные» шахматы, хорошо знал эндшпильные позиции.

Иногда у Рафа бывал Евгений Петрович Клочков, ставший впоследствии доктором наук, да и вообще известным ученым и изобретателем в атомной отрасли.
Он, насколько я знаю, не имел официально присвоенного разряда, но играл в силу первого, а особенно хорошо - в блиц (пример тому впереди).
Раф потом не раз сожалел, что Клочков, ссылаясь на занятость, отказывался от выступлений за сборную материаловедов на командных первенствах НИИАРа.

Совсем редко я встречался еще с рядом шахматистов.
Из тех, кто покинул наш город в конце 60-х и начале 70-х, упомяну еще двоих перворазрядников.
Балашов (кажется, Владимир). Игрок исключительно агрессивного стиля (одно из любимых начал - королевский гамбит). Был чемпионом нашего города
.
Капустин (имя не помню) - очень обаятельный, веселый и остроумный человек.
В отличие от язвительного юмора Фрея, Капустин шутил очень по-доброму. Таких людей по жизни встречается, увы, мало.
Честно говоря, с ними сразу хочется согласиться в партии на ничью.©

Но все же, чем, кроме личностей, так привлекательны были «встречи у Рафа»?
Конечно, атмосферой! Молодые ученые (несомненно, интеллектуалы!) в то глухое брежневское время могли там свободно говорить о чем угодно, занимаясь заодно любимой игрой.
Играли, естественно, в блиц «на вылет». Почти все время был какой-нибудь музыкальный фон от большого катушечного магнитофона или от «вертушки» (хотя ее так тогда не называли).
Самыми популярными певцами были Высоцкий (ну еще бы!) и Дин Рид (до сих пор вспоминается его «забойная» песня «Иерихон» и куча других приятных мелодий).

Захаров и Раф регулярно шутливо спорили, какую же именно фамилию произносит Высоцкий в своей знаменитой песне «О сентиментальном боксере» - Будкеев или Гудкеев. «И жить хорошо, и жизнь хороша» - это, как ни парадоксально, о том советском времени, когда мы были молодыми...
К сожалению, Высоцкий тогда еще не написал две великолепные песни «За честь шахматной короны».
Уверен, что в той «нашей компании» они произвели бы фурор.
Кроме песен нередко ставили катушку с записями выступлений ныне совершенно забытого Вячеслава Сомова.
Он читал стихи Евгения Евтушенко, которые в то время были практически неизвестными в провинции и «полуподпольными». И как читал! Потрясающе! Именно оттуда запомнилась навсегда классическая «Баллада о китобоях»

...Но, омрачая всю планету,
висело в лавке: «Спирту нету».
И как на немощный компот
мы на «Игристое Донское»
смотрели с болью и тоскою
и понимали: «Не возьмёт...»

А уж его исполнение стихотворения «Бляха-муха» - это просто шедевр.
Уверен, что именно благодаря Сомову (и косвенно - Рафу) я постепенно начал понимать поэзию и любить стихи.
Ибо в школе, увы, учителя обычно достигают противоположного результата.

Из нешахматных советов Рафа не могу не вспомнить предложение прочитать повесть Василия Аксенова «Затоваренная бочкотара», опубликованную в «Юности».
Для того времени это была очень смелая вещь - смесь фантастики, сатиры и юмора. Она несомненно шире открыла мне глаза и на литературу и на жизнь.
В январе 1969 года Володя Коняев принял участие в командном первенстве НИИАР по шахматам за отдел материаловедения.



На фото - команда отдела, выигравшая этот турнир. На демонстрационной доске - финальная позиция из партии игравшего белыми Коняева (сей факт тоже характеризует человека).
Слева - на заднем плане Александр Маёршин, рядом - Владимир Сандаков, на переднем плане Раф Юськаев, бессменный капитан команды и ее лидер.
Справа - стоит Володя Коняев, рядом с ним сидят Владимир Поленок и две незнакомых мне женщины.

Часть 3.
Первые турниры

В конце февраля 1969 года началось личное первенство НИИАР.
Параллельно с ним решили провести турнир шахматистов со вторым разрядом. Оба соревнования проходили на втором этаже ДК «Восход» в одном из помещений правого крыла.

Главным судьёй был Ю. М. Хлюстов, а его помощником - Илья Петрович Леонтьев (почему-то многие звали его в то время «Менгоша»).
Вскоре после начала игр Раф Юськаев попросил включить меня и Коняева в число участников второго турнира, поручившись за наш уровень игры.
Нам условно присвоили второй разряд.
Поскольку в этом турнире было 12 участников, то были установлены нормы для выполнения (подтверждения) разрядов - 5,5 для второго разряда и 8,5 - для первого.

И вот 3 марта состоялось знаменательное для меня событие - самая первая турнирная партия с классическим контролем (2 часа на 40 ходов и по часу на каждые следующие 20 ходов с возможным откладыванием).
Моим соперником оказался как раз Леонтьев, решивший сразу же проверить меня. Дело еще и в том, что расписание игр соблюдалось достаточно условно, т.е. позволялись переносы партий, и последовательность туров была не жесткой.

Привожу текст этой партии с краткими комментариями. Русаков - Леонтьев, 3.3.1969
1. e4 d5 2. exd5 Qxd5 3. Nf3
Издержки слабого знания «скандинавки».

3… Bf5 4. Nc3 Qa5 5. d3 c6 6. Be2 Nf6 7. O-O e6 8. Re1 Bd6 9. Nd4?
Ошибка, которой черные не воспользовались.

9… Qe5?
Конечно, надо было сыграть 9…Bxh2 с выигрышем пешки.

10. Nf3 Qa5 11. Bg5 Nbd7 12. a3 Bg4 13. Bh4 O-O 14. Ng5 Bf5 15. Nge4 Be5 16. Rb1 Nd5 17. Nxd5 cxd5 18. Nd2 Rac8 19. Nf3 Bd6 20. c3 a6 21. a4 Qc7 22.Bg3 Bxg3 23. hxg3 h6 24. Rc1 e5 25. b4 a5 26. Qb3 Be6 27. Bf1 d4 28.c4 axb4 29. Qxb4 f6?
Серьезная ошибка, по сути дела решившая исход партии.

30. Nxd4 Bf7 31. Nb5 Qc5 32. Qxc5 Nxc5 33. Ra1 Ra8 34. a5 Nb3 35. Ra3 Nc5
Можно было попробовать отыграть пешку – 35…Nxa5? Но после 36. Nd6 начинались осложнения, которые могли привести к потере черными фигуры. Хотя с практической точки зрения, возможно, это было лучшим решением.

36. f4 exf4 37. gxf4 Rfe8 38. Rxe8+ Rxe8 39. Kf2
Можно было сразу сыграть 39.d4 и далее d4-d5, но пресс первой партии сказывался – прежде всего я стремился к надежности.

39… g5 40. g3 gxf4 41. gxf4 Bg6 42. Nc7 Re7 43. Nd5 Re6 44. Nc7
Повтор ходов в попытке найти лучшее продолжение. Леонтьев же решил перестроиться.

44… Rd6 45. Nd5 Kf7 46. Ke3 Ke8 47. Bh3 f5 48. Kd4 Rc6 49. Ne3 Ne6+ 50. Ke5 Ng7 51. Rb3
У черных уже заметно хуже.

51… Re6+ 52. Kd4 Re7 53. Nd5 Re1 54. Rxb7 Ne6+ 55. Kc3 Rc1+ 56. Kd2 Ra1 57. Re7+ Kf8 58. Rxe6 Bf7 59. Rxh6
Черные сдались

Сразу после партии Леонтьев вынул из шкафчика новую классификационную книжку спортсмена и заполнил ее на моё имя, записав заранее результат выполнения второго разряда (5,5 из 11).

Любопытно, что на следующий день школьная учительница русского языка и литературы (Нина Николаевна, замечательный преподаватель!) дала нам необычное домашнее задание -написать репортаж с любого спортивного состязания.
Большинство ребят, конечно, написали о чемпионате мира по хоккею. Тут сразу вспоминается блестящая песня Высоцкого про чемпионат мира 1967-го года:

А наши ребята
За ту же зарплату
Уже пятикратно
Выходят вперед...

Я решил посоветоваться с Рафом Юськаевым, стоит ли мне написать про наш турнир. Он не только одобрил это решение, но и подсказал ряд интересных моментов из опыта своих наблюдений.
В результате у меня получился следующий опус, который я считаю своим первым по-настоящему творческим произведением. Репортаж с места событий. 7 марта 1969 года.

Я начинаю репортаж из ДК «Восход» с турнира по шахматам. В нем играют двенадцать человек. В комнате обычно тихо, только тикают часы. Я хочу рассказать об участниках, показать некоторые стороны их характеров.

Вот Турин надел пальто; ему холодно, так как он собирается надолго задуматься. Он обычно молчалив. У его соперника рассеянный вид, вероятно, он попал в трудное положение.

Коняев пока уверен в своих силах. Он уверенно шагает между столиками, в ожидании хода своего соперника.
Он почти ко всем обращается с вопросом: «Ну, как у меня позиция?» Он немного взволнован, но не подает вида.
Но вот картина меняется: он схватился за голову. Бесспорно, он оказался в трудном положении.

Вот сейчас забавный случай произошел с Леонтьевым.
В пылу борьбы он не заметил, как столкнул с доски свою ладью. Услышав смех зрителей, он недоуменно смотрит на них и только через несколько ходов восклицает:
«Постойте! Куда пропала моя ладья!?»

Яковлев очень серьезно смотрит на доску.
Юськаев как-то метко заметил: «Вот посмотрите на Яковлева! Как только противник делает ход, он достает из внутреннего кармана авторучку и записывает его, а затем снова складывает ручку и убирает ее в карман.
И так по сорок раз за партию!»

Захаров сидит с важным видом. Можно подумать, что перевес на его стороне, но взглянув на позицию, становится смешно.
Ему просто нечем играть! Действительно, подумав, он сдался.

У Хлюстова очень мало времени на часах, но он абсолютно спокоен и только изредка встает, чтобы пройтись.

Наш репортаж: подходит к концу. Большинство партий остались неоконченными, только Турин «дожал» своего соперника.

Завтра начнется новый тур, новые переживания, радости, огорчения.

Следует пояснить, что на самом деле описываются события сразу двух турниров, а курьёзный эпизод с Леонтьевым (как тут не вспомнить Ленского и Бендера!) произошел во время блиц-партии.

24 марта трагикомический случай произошел в моей партии с Захаровым.

Только что черные (Захаров) сделали ход b5-b4.
Их положение безнадежно, и это настолько усыпило мою бдительность, что я ухитрился сделать единственный ... проигрывающий ход – а2-аЗ ?? Легко убедиться, что теперь черные побеждают, сходив с4-сЗ!
Однако Захаров, подумав минуту, остановил часы.
Такое решение вызвало бурю эмоций среди наблюдавших за партией шахматистов.
Естественно, выигрывающий ход тут же был нам показан. Не знаю, как это воспринял Захаров, но я был ошеломлён.
Тут очень верные слова нашел Юськаев.
Он похлопал меня по плечу и сказал: «Хорошо, что так закончилось. Иначе это было бы слишком тяжелым ударом».

Присутствовавший тут же Капустин отозвался по поводу решения Захарова в своем афористичном стиле: «Не хватило желания выиграть».

Затем состоялась моя встреча с лидером (и фактически - победителем) турнира - Василием Сюляевым.
Это был мужчина лет 35, небольшого роста, со специфически хищным выражением лица (так, по крайней мере, мне тогда казалось).
Мой дядя, хорошо знавший Сюляева по работе, заранее предсказывал мне поражение.
Возможно, Сюляев стал бы одним из сильнейших шахматистов института, но буквально через год он покинул наш город.

Русаков - Сюляев, 27.3.1969
1. e4 e5 2. Nf3 Nc6 3. Bc4 Nf6 4. d3
Сыграно явно из-за опаски партнера.

4…Be7 5. c3 O-O 6. O-O d6 7. Bg5 Na5 8. Nbd2
Nxc4 9. Nxc4 Bg4 10. Ncd2 h6 11. Bh4 c5 12. h3 Be6 13. a3 Qd7 14. b4 Rfc8 15.
d4 cxd4 16. cxd4 exd4 17. Nxd4 Nxe4 18. Nxe4 Bxh4 19. Re1 Re8 20. Nxe6 Rxe6
Проиграв пешку, я понял, что спастись можно лишь перейдя к активным действиям.

21.Qg4 Be7 22. Red1 Qc6 23. Rd4 b6?
Промедление. Нужно было играть 23...d5 и на 24. Ng3 - 24... Вf6. Конечно, после 25.Nf5 там возникали некоторые осложнения, но черные в итоге добивались заметного преимущества.

24. Rad1 Rd8 25. Ng3 Rg6 26. Qe2 Bf6 27. Rd5
Bg5 28. Nf5 Re6 29. Qg4 Qc3 30. R5d3 Re1+ 31. Rxe1
Лучше было 31.Kh2

31… Qxe1+ 32. Kh2 Qxf2 33. Rf3 Qb2 34. h4
Последний шанс.

34…Qe5+ 35. Kh3 Bd2 36. Rg3 g6 37. h5 Bg5 38. hxg6 f6?
Черные решили сыграть понадежнее, но при этом выпускают значительную часть перевеса. Надо было решиться на 38…fxg6

39. Rf3 d5 40. Qh5 d4
Контрольный ход. Опаснее для белых выглядело 40... Qе1

41. Nxh6+
Продолжение последовало на доигрывании через несколько дней.

41…Bxh6 42. Qxh6 Rd7 43. g4 Rg7 44. Qh5 Rc7 45. Qf5?
Точнее 45. Qh4, что фактически форсировало размены и ничью.

45…Rc1 46. Kg2 Rc6 47. g5 Qxf5 48. Rxf5 fxg5 49. Rxg5 Rd6 50. Kf2 d3 51. Ke1 d2+ 52. Kd1 Kg7
Согласились на ничью.

К сожалению, турнир затянулся.
Например, одно из моих доигрываний пришлось на 26 мая. Приблизилось лето, отпуска...
В результате соревнование осталось незавершенным (ничего не могу сказать про итоги первенства НИИАР).

Привожу таблицу этого самого памятного для меня турнира.
Некоторые из его участников, увы, уже ушли в мир иной. Судьба других мне неизвестна.
Третьи здравствуют и по сей день.
Вспоминаются они мне тоже по-разному (лица некоторых уже неразличимы).
Но самое главное, пожалуй, - это та удивительная атмосфера, в которой все происходило.

Увы - мы стали лысые, седые и усатые, но
Мы не раз оглянемся, устав и постарев,
На те неповторимые, на те шестидесятые,
Где юность наша замерла, как мошка в янтаре.

[Вадим Егоров]

Шахматный турнир второразрядников. Февраль-май 1969

Примечания от Суркова О.В.:
Владимир Леонидович - очень деликатный человек...
Даже по внешнему виду можно было судить, что А.Д.Чистяков обладал тяжелым характером.
Это подтверждают многие знавшие его шахматисты.
Нелюдимый образ жизни не мешал ему вступать в конфликт с окружающими по каждому пустяковому поводу.
Создается впечатление, что все эти не самые лучшие человеческие качества помогали ему побеждать, пять чемпионских титулов в первенствах города - тому подтверждение.
В последние годы Антонид Дмитриевич практически отошел от шахмат, он умер 09.02.2020 года, немного не дожив до 85-летия.